— Так и будет идти, пока Хозяин не захочет чего ещё. Сам не может, бедолага, решать. Они привыкли что это за них делает кто-то другой. Только вот раньше никто об этом не знал, или делал вид. Теперь они ждут Хозяина. Мы избавились от иллюзии. Каждый знает, кто он, кто Хозяин, кто кукла, кому кто принадлежит, и кто распоряжается не только собой. Ты видишь в этом свободу?

Всё казалось игрушечным, ненастоящим, нарисованным, неживым. Доносились разные звуки, но они напоминали отражение голосов, слова пролетали по воздуху, расплываясь в пути. Запахи мутными пятнами расползались в разные стороны облаками выцветших тусклых тонов. Улыбки медленно растягивали лица, а глаза тяжело закрывались и не спеша открывались, скрипя. Насекомые были приклеены к воздуху, птицы не летели, а изображали полёт. Всё изображало себя, искривилось в позициях, на местах, и с трудом изменяла свой заторможенный вид. Картинку сомкнуло. Вид остался от жизни, такой причём грустный, будто это последний кадр, на котором закончился фильм.

Их ждал совсем другой мир. Мир, в котором нет ничего объективного, кто-то останется куклой и будет ждать Хозяина. Можно ли сказать, что это мир, если никто не знает, что находится перед тобой, кто ты, и