самого себя. Мы можем придумать объяснение чему угодно и поверить в него. Скажут умереть, будем зайками и умрём, в субботу, в шесть. Скажут не умирать, поживём. За всё время, что живём, мы так не нашли и не поняли ничего. Ищем предел, потому что он должен быть, потому что мы верим только в него.

Для чего это всё? Чтобы освободиться по-настоящему и наконец-то умереть? Чтобы начать новую жизнь, прожить её, чтобы смогло появиться что-то новое, новые мы, новые жизни, всё вокруг? Вот только нового не произойдёт ничего. Мы не можем освободиться. Сами же от себя. Всё повторится. Ещё и ещё. Мы так и останемся в мире, где невозможно всё.

Обычно спокойный Domino перестал быть собой. Его окружали предметы с надписью «Оживлённое Bromusом». Всё это отталкивало Domino. Как можно считать такое живым? Подделка, в которую превращался мир, давил на Domino.

Машины, создающие жизнь. Есть ли у жизни признаки, по которым живое можно отличить, должно ли быть обязательно что-то ещё у объекта кроме вида? Чем отличается растение, выращенное в горшке, на балконе, в саду, от дикого? Машины оживляли идеи, выращивали мечты, собирая пространство в объекты нужной формы, связывая